Версия для печати :: Владимир Кацман

Этот человек давал подписку о том, что «за разглашение госсекрета может быть осужден на срок до 15 лет», чуть позже — еще одну подписку с формулировкой «…и на срок до 7 лет». Прошло столько лет, что даже эти две сложенные вместе цифры перекрылись вдвое. И он решился рассказать несколько сенсационных историй — о годах своего общения с Леонидом Кучмой, Борисом Харитоном, Михаилом Янгелем, о перевозке первой в СССР ядерной боеголовки, о смерти своих друзей-летчиков, о встречах с НЛО, о версии катастрофы Су-27. Трудно поверить, что все это уместилось в жизнь заслуженного работника транспорта Украины, инженера-пилота первого класса, а ныне 71-летнего пенсионера-днепропетровца Константина Федоровича Проскуры.

В кабинете главного редактора раздался телефонный звонок. «Здравствуйте, я хочу вам рассказать, как я возил на Байконур, в Капустин Яр и в Воткинск на самолетах Ли-2 Леонида Кучму...» Признаться, с первой минуты разговора было ясно, что мы попали на сенсацию. Звонок позвал в дорогу. И вот мы в гостях в небольшой квартире днепропетровского пенсионера. Ко встрече готовились — на столе куча фотографий, на диване — карты аэропортов мира — Сан-Франциско, Токио, Франкфурт... Такой детальной коллекции нет, наверное, даже в военных архивах. К сожалению, газетная площадь позволяет нам передать лишь часть почти четырехчасового разговора с Константином Федоровичем Проскурой, которого можно назвать просто: герой нашего времени...

КАК ПОССОРИЛИСЬ И ПОМИРИЛИСЬ ТУПОЛЕВ И ЯНГЕЛЬ

«Мне известна одна история. Когда я после Криворожского летного училища и Ленинградского института пришел в авиаотряд, нас подключили к обслуживанию рейсов, которые не значились в расписании. Днем мы летали обычными пассажирскими рейсами, например, Днепропетровск—Киев, Днепропетровск—Симферополь, а вот ночью... Обычно на час ночи или что-то около того назначали спецрейс: с секретного завода «Южмаш» везли на Байконур, в Капустин Яр под Волгоградом или в другие места Урала и Сибири сотрудников-ракетчиков. Набиралось человек 40, а иногда и полный самолет. Летали тогда в основном на Ан-24 или Ил-14... Генеральный конструктор советских ракет Михаил Янгель отдыхал как-то в санатории вместе с конструктором самолетов Туполевым. Тот и спрашивает у Янгеля: «Ты на каких самолетах летаешь из Днепропетровска на Байконур? Почему берешь ИЛы и АНы? Что, мои игнорируешь?» В общем, поссорились вроде, даже не разговаривали три дня. А потом Янгель решил все-таки взять для таких перевозок три самолета Ту-134, их тогда в Харькове выпускали. Ну и помирились вроде конструкторы. Я полетел в школу высшей летной подготовки в Ульяновске, переучился, заказали самолеты. И тут пришло известие о гибели Ан-10 под Харьковом — тогда еще разбился на нем популярный артист-пародист Геннадий Чистяков, помните? И от Ан-10 решили отказаться, как раз вовремя поспел Ту-134... Но тут умер Янгель, прямо в день своего рождения, когда ему вручали подарки, — упал на ковер и скончался... Вот и забыли все про заказ этот, по-прежнему летали на ИЛах и АНах, а еще был такой старый самолет, еще военный — Ли-2. Вот на этом Ли-2 я первый раз и встретил Леонида Даниловича Кучму, молодого парня, инженера-ракетчика, который в 1960 году пришел после института на завод...

С ЯДЕРНОЙ БОЕГОЛОВКОЙ НА БОРТУ

«В 1959 году, в октябре, как потом уже выяснилось, я перевозил на борту своего самолета Ли-2 первую советскую ядерную боеголовку. Впервые в мире ядерный наконечник поставили на боевую ракету — американцы в этом от нас отстали. Тогда опасно было ставить ядерные заряды на ракеты, могло все взорваться, как это было с главнокомандующим стратегическими ракетными войсками СССР Неделиным. Ракета не запустилась, все подошли к ракете, только Янгель остался в бункере. Неделин сел у ракеты, закурил, рабочие поползли по лестницам на корпус. И тут вдруг запустилась вторая ступень ракеты. Все начали бежать, но вокруг в три слоя была колючая проволока. Так их всех у проволоки и объял огонь. Ничего не осталось. Неделина опознали лишь по кусочку золота в бетоне — он был Героем Советского Союза, вот от звездочки кусочек и остался... Так вот, 5 октября 1959 года меня вызвал командир отряда и сказал: «Важное задание, мы доверяем тебе — лети в Москву». Они все знали, а я ничего не знал, только догадался, потому что на мой старенький самолетик поставили все новое. В Москве поставили меня на самую дальнюю стоянку, подходят двое в одинаковых макинтошах, сразу видно — из органов. «Вы готовы выполнить задание?» — дали подписать мне документ о неразглашение гостайны. Полетели на странный аэродром южнее Горького — мне дали особый позывной и меняли его каждый час. Кстати, я заметил, что в эфире в это время было пусто-пусто, необычно очень. Это только потом я узнал, что все самолеты тогда посадили, расчистив мне путь. Возле Девеевского монастыря меня посадили, аэродром — прямо в лесу. Нас накормили, отправили спать. А утром прихожу в самолет — вижу в самом хвосте самолета сидят пять человек, спрятались за чехлы от двигателей и дрожат, низко опустив головы. Как вроде молятся... Захожу в салон: там сидят двое военных возле огромного конуса, накрытого брезентом. Я к ним: «Что за груз? Какой вес? Как закреплен?» А они — словно окаменевшие. Я тогда рукой приоткрыл брезент — тут на меня как набросятся оба. Но я увидел — стальной корпус, потихоньку начал догадываться, что за груз надо везти... Вылетели по направлению к Ижевску, связываемся с Горьким, долетаем до Воткинска, родины Чайковского. Я почувствовал сзади, как по спине стекают две струйки пота — они мне показались прямо-таки раскаленным металлом... Отметку диспетчеры сделали мне так, будто бы я летал в Горький и Свердловск. А встретил меня до боли знакомый человек. Только спустя много лет я его узнал, когда прочитал некролог в газете. Это был Борис Харитон, великий физик-ядерщик. А узнал я о том, что перевозил, только из речи Хрущева на съезде партии в декабре. Он тогда объявил, что СССР установил впервые в мире ядерные боеголовки на дежурство, нацеленные против наших врагов... Еще я догадался обо всем потому, что целый год очень плохо себя чувствовал, видимо, сильно облучился...

Через три года этот самолет Ли-2, на котором я перевозил боеголовку, развалился в воздухе, выполняя рейс Баку—Запорожье, возле Минвод. Погиб весь экипаж. Я помню похороны. На них разрешили прийти только самым близким».

СЕКРЕТНЫЕ РЕЙСЫ С ЛЕОНИДОМ КУЧМОЙ

«Конструкторов, инженеров с «Южмаша» мы возили на Байконур и обратно на Ли-2, Ан-24 и Ил-14. Вместе с пассажирами — а это были люди разных профессий, от генерального конструктора до уборщицы —мы ездили в Ленинск, городок под Байконуром, ночевали там, а потом вечером снова летели на Днепропетровск. Пассажиров везли разных, они везли всегда много подарков — тогда вещи в дефиците были, а в городке космонавтов иногда что-то выбрасывали на прилавки. Я помню, что частенько в самолет умудрялись даже холодильники заталкивать — дефицит! Я часто возил Михаила Янгеля. Он мне, кстати, в 1967 году помог получить квартиру, где я теперь живу. Так и сказал: «Летчику нашему дайте квартиру хорошую!» Хорошо помню и Леонида Кучму — я пришел в авиаотряд 1964 году, он тогда уже постоянно летал на Байконур, хотя всего четыре года, как пришел на завод после университета. Он был очень общительный человек. Частенько заходил в кабину (да она и симолически отделяла нас от пассажиров), в самолете всегда шутил — анекдот какой или байку рассказывал, смеялся всегда. Я не знал, какую он должность занимает, кем работает — это был секрет, но этого веселого человека все запоминали сразу. Он легко с людьми сходится. Помню, был эпизод: мы в Гурьеве накупили рыбы копченой, три мешка. Потом приземлились, зашли в столовую, разделили эту рыбу, Леониду Даниловичу тоже досталась кучка, радовались тогда очень... Время было такое».

НОВОГОДНИЙ РОЗЫГРЫШ

«Еще один веселый случай помню. На старой квартире в Днепропетровске жил по соседству с кумом Леонида Даниловича. И однажды на Новый год — веселые все были, радостные — заходят они ко мне, а Леонид Данилович в костюме Деда Мороза. Начал детей поздравлять, подарки раздавать. Разыграли, значит, меня... Узнал Леонид Данилович меня, говорит, дескать, полетели подарки раздавать!..»

ПАНИКА В САМОЛЕТЕ

«Помню еще такой случай, когда был Леонид Данилович на борту. Мы прилетели в холодное время и оставили самолет греться. А утром надо было лететь с впрыском воды — так запускался самолет. И когда пошел холодный воздух, то в кабине образовалось сплошное паровое облако. Кто-то закричал «Пожар!» — тут паника и поднялась. Но я успокоил пассажиров, лечу и кричу — «Гари нет, не пахнет, успокойтесь!» Потом всю дорогу летели напряженно, не до смеха было... Я тоже испугался — такое было со мной только еще один раз. Уже незадолго до пенсии, под Запорожьем. Диспетчер отошел от пульта, пообедать (как совсем недавно в Германии), нам дали одинаковую высоту с другим самолетом. Но я-то не знал об этой ошибке. Сижу в кабине и вдруг — над головой огромная тень. Меня аж подбросило в кресле... Говорят, мы разминулись буквально на считанные метры. Я на землю ступил, подошел к диспетчеру и говорю так тихо: «Пиши рапорт!» Он ни слова не сказал, рапорт написал — и до пенсии встречал наши самолеты в аэропорту, мне всегда честь отдавал...»

О ДЕТЯХ И ЗДОРОВЬЕ

«У моего сына есть ризеншнауцер, зовут его Банзай, с которым мы большие друзья. Через день мы ходим с ним на пляж, где купаемся, я его дрессирую, вместе бегаем, несмотря на мой 71 год. В конце прогулки мы бродим по большой набережной Днепропетровска, а потом отвожу Банзая обратно домой к сыну. И хочу сказать, что для меня время, проведенное с собакой, — лучшее. Он признает меня своим хозяином и удивительно чувствует, какое у меня настроение. У нас с ним режим: день на пляже, день на огороде. И я могу рекомендовать многим пенсионерам заводить собак и проводить с ними прогулки, которые сами по себе уже снимают напряжение и усталость... После нескольких лет перелетов — а особенно, видимо, после перевозки боеголовки — я себя чувствовал неважно. В нашей эскадрилье два летчика умерли от белокровия. Кружилась голова и у меня. Я заметил такую особенность. Все приборы, а их около сотни, в кабинах пилотов в наших самолетах раньше были покрыты фосфором, все ручки, рукоятки, чтобы светились в темноте. И когда появились счетчики Гейгера, решили проверить кабины на излучение, занесли в кабину, то стрелки моментально зашкалили. Санитарные врачи за голову схватились: «Как же вы летаете?!» Вот так и летали. Потом стали в срочном порядке соскабливать этот фосфор. Но, к сожалению, в этом и можно увидеть причину того, почему у многих летчиков рождались больные дети. Я всю жизнь не был обделен здоровьем, моя жена здоровая, а сын родился с пороком сердца. Внука тоже постоянно возим в санатории. И дочка болеет. Мне печально об этом говорить, но мое потомство болеет из-за моей профессии летчика. Я об этом все время думаю. Шутка ли, налетать 16 тысяч часов! Получается, что я провел в небе беспрерывно два с половиной года. Два с половиной года колоссального облучения. Жаль, но поделать уже ничего нельзя... Нас, летчиков, спасало, может, вот такое еще обстоятельство: когда мы летали зимой на Ли-2, там есть такая противообледенительная система спиртовая. Нам выдавали по двадцать литров чистого спирта на воздушные винты и стекло против обледенения. Обычно мы этот спирт не использовали целиком: довольно существенный его остаток разливали по стаканам и выпивали. Получалось по 5 литров на каждого. Выпьем — и спать. Все как рукой снимало. Это сейчас уже известно, что, оказывается, алкоголь способствует выведению из организма радиации. Получается, что мы автоматически спасали себя, не зная сами о подобной «пользе» спирта».

НОВАЯ ВЕРСИЯ ТРАГЕДИИ ВО ЛЬВОВЕ С СУ-27

«Я это вижу, как будто сам за штурвалом... Температура какая была во Львове? Правильно, 30 градусов. А при такой температуре воздух разряженный, он легкий. И для подсоса на форсаж, который делал экипаж, его не хватает. Такую фигуру при такой температуре и такой плотности воздуха надо делать на высоте, не менее чем 800—900 метров. Тогда при форсаже и при таком угле атаке не закроются задвижки при всасывании воздуха. А они были закрыты, это видно даже на экране телевизора... Для форсажа воздуха не хватило, неужели такие опытные летчики этого не заметили — это было начало катастрофы, когда такую фигуру начали делать на высоте 300 метров. Катастрофа уже тогда произошла — и все остальное только ее последствия!»

СТАЛИН НЕ ЛЕТАЛ С ГЕНЕРАЛАМИ

«То, что расскажу вам, знаю, как говорится, из первых уст. Сталин единственный раз в жизни летал на самолете, в Тегеран. До Баку он доехал поездом. Вышел, а в аэропорту ему говорят: есть два самолета, одним руководит генерал-полковник, а другим полковник — рекомендуем вам, Иосиф Виссарионович, лететь на первом... Сталин сделал три шага в строну первого самолета, а потом резко повернул: «Генералы не часто летают, во всяком случае, полковники чаще». После Тегерана полковник уже приехал Героем Советского Союза и в генеральском чине... Еще Сталин понимал, что летчику нужно летать много, часто летать!»

«СУДЬБА ДАРИЛА МНЕ ВСТРЕЧИ С КУЧМОЙ...»

«Я Леонида Даниловича уже будучи на пенсии много раз встречал. Как пришел подписать у него заявку на машину — ветеранам авто давали. Он мне сразу подписал. Но «шестерку» мне не удалось получить — Березовский купил «ВАЗ», машины подорожали в четыре раза... Вот и остался я только с «Запорожцем» стареньким, он два года в гараже, без аккумулятора гниет... Как-то встретил Кучму на футболе. Говорю: «Леонид Данилович, обидно получается, летчик получает пенсии 50 гривен, а стюардесса — 75...» Не поверил, а когда проверил, то пенсию нам, когда Кучма премьером еще был, действительно повысили, и сейчас не жалуюсь. Я вообще вам скажу так: никто для Украины больше не сделал, чем Леонид Данилович, никто! Это я вам скажу прямо. Гарантирую: за два выборных президентских срока никто не сделал бы больше! Он сделал максимум, что можно было сделать в разброде, в этом непростом времени, в непростой ситуации. И делает сейчас!.. И я рад, я очень рад, что судьба дарила мне встречи с Кучмой».

http://cn.com.ua/N228/details/details.html