Версия для печати :: АВИАЦИОННЫЕ БАЙКИ и СЛУЧАИ из АВИАТЕХНИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Истории из жизни авиатехников.

НИГМАТ

1 января 1989 года. Ташкентский аэропорт, 2-й цех АТБ - оперативка, "тушки". Дневная смена.
После бурно проведённой новогодней ночи красноглазая "технота" ползает по единственному вылетающему в тот день базовому Ту-154, 85248, как тараканы под дихлофосом - из последних сил. Единодушное желание большими буквами написано на каждом лице - поскорее "выпихнуть" самолёт и бегом в подвал, в раздевалку, опохмеляться. А потом в техкласс - отсыпаться. Все, за исключением нескольких "счастливцев", которым предстоит форма "Б"...
В кабине с авторучкой в руках - Нигмат, татарин, электрик, человек с внешностью ручного медведя, неплохой мужик и большой любитель выпить, когда можно, а иногда и когда нельзя. По виду похоже, что последний раз принял, наверное, перед самой сменой, на проходной. Мается, болезный, всеми мыслями уже в шкафу, в раздевалке. Расписался в карте по обслуживанию, и только его и видели.
Наконец "тушка" выруливает со стоянки и вскоре отрываетса от полосы. Всё, работа на сегодня закончена. Народ проносится галопом по полусонному перрону и ныряет в подвал. Нигмат уже там, а также двое-трое самых нетерпеливых. Достаются заначки. Всем заметно полегчало. Теперь можно и на "боковую"... Последним в техкласс заруливает Нигмат, плохо вписываясь в дверь, и падает, как подкошенный на одну из скамей. Гаснет свет. Отбой...
Вдруг кто-то врывается в техкласс, щёлкает выключатель. Приоткрываю глаза. В дверях начальник смены, Искандер Борисович Аббасов: "А ну подъём, тревога, 248-я возвращается на вынужденную, дым в кабине".
Выбегаем наружу. К дверям цеха уже подруливают тягачи-КрАЗы. Взбираемся в кабину и едем на место согласно тревожному расписанию. По пути обсуждаются различные версии происходящего. Одна из них - тепловой разгон аккумуляторов. Насколько помню, аккумуляторы перед вылетом положено было тщательно проверять под нагрузкой, а также визуально. "Нигмат, ты аккумуляторы проверял?"
В первый раз в жизни я увидел, как пьяный "в дрова" человек в течение считанных мгновений становится трезвым, как стёклышко, а сизовато-красный цвет лица меняется на серый. Нигмат, это было ясно, обслужил, самолёт весьма поверхностно, и никто не видел, чтобы он спускался в техотсек. Пьяный-то пьяный, а мгновенно осознал, чем ему грозит ситуация, если действительно виноваты аккумуляторы, даже при самом благоприятном исходе.
Между тем, мы напряжённо наблюдаем небо в направлении, откуда должен появится самолёт. Вот он появился, стал увеличиватьса в размерах и, наконец, коснулся полосы. Вскоре "туполь", слава Богу, благополучно зарулил на стоянку. Подогнали трап. Открылась дверь, и показался мой знакомый бортпроводник - вместе когда-то на "хлопок" ездили... Глаза шальные - перенервничал. Пассажиры в салоне сидят тихо-тихо, никакой паники.
Первым в самолёт, всех расталкивая, врывается Нигмат и "рыбкой" ныряет в передний техотсек. Спустя минуту появляется обратно, на лице выражение такого невыразимого облегчения... Аккумуляторы, похоже, в порядке.
Позже выяснилось, что полетело что-то у слонов в системе кондиционирования. Что-то, что по форме "А2" не проверяется, а значит, никто из обслуживавших самолёт в тот день не был виноват.
А с Нигматом тут же, у трапа, снова на моих глазах, произошла обратная метаморфоза - из совершенно трезвого он он в полминуты превратился снова в пьяного "в дым" и нетвёрдыми шагами поплёлся в направлении техкласса. Такая вот физиология с психологией...
Машину быстренько поменяли, заправили, пассажиров пересадили, и вскоре уже другая "тушка" взяла курс на... ну в общем, куда первая не долетела. А народ с чувством хорошо исполненого долга принял ещё по чуть-чуть из заначек и разползся по "нычкам" - досыпать. Начальство отнеслось с пониманием - все люди, все человеки...
Аэропорт погрузился в после-новогоднее забытье...

(Добавление)
АНЕКДОТ

Дневная смена, перрон Ташкентского аэропорта. Середина 80-х...
Сидим мы с Виталиком Вахидовым, таким же, как я, "спецом"-молодым специалистом, в транзитной тюменской "маленькой тушке", и, пользуясь затишьем в "транзите", флиртуем с хорошенькой стюардессой. За иллюминаторами - поздняя весна, настроение - превосходное... Виталик начинает травить анекдоты, которые рассказывать - мастак. Рассказал один, другой. Мне смешно. Стюардессочка не смеётся. Рассказал ещё пару. Эффект тот же. Виталика начинает заедать самолюбие. Следует диалог:
"Наверное, ты не поняла".
"Да всё я поняла".
"Нет, не поняла".
"Да поняла я. Я, вообще, просто никогда не смеюсь над анекдотами. Понимаю, но не смеюсь".
"Тогда вот ещё один. Железная дорога. Сидит Василий Иванович на рельсе. Подходит Петька, хочет сесть. "Василий Иванович, подвиньтесь".
Стюрочка опять не смеётся.
"Ну вот, ты опять не поняла".
"Да всё я поняла".
"Ну что ты поняла?"
"Да что тут понимать! Поезд проедет, обоих задавит."
Немая сцена. Потом гомерический хохот. Наш с Виталиком.
Брюнетка была, между прочим...

(Добавление)
РАИСЫ

* Раис - в Узбекистане, "большой начальник", в те годы, чаще всего, партийно-хозяйственный функционер.

Встречаем заруливающий на семнадцатую стоянку Ту-154. Подъехал трап. Первым, как всегда, выходит экипаж. Следом за экипажем по трапу начинают спускаться первые пассажиры, а именно, группа толстых и важных людей в тёмных пальто в каракулевыми воротниками, дорогих шляпах и шапках, с портфелями и "дипломатамии". Всё ясно - делегация, "раисы", прилетели в Ташкент из Самарканда или Ургенча на какую-нибудь партийную конференцию.
Большинство спустилось без приключений, а последний несколько замешкался наверху и начал спускаться по пустому трапу уже один. А надо отметить, что эта публика под ноги смотреть в общем не привыкла, каждый полагает себя пупом земли, и это их окружающим вроде как положено опустить глаза долу в их присутствии... Ну, вот и этот, задрав нос и надув щёки для пущей важности, делает шаг, спотыкается на первой же ступеньке и... Его продвижение вниз для меня, стоящего сбоку от трапа, выглядит так: голова-ноги-голова-ноги-голова-ноги. Приземляется на бетон в конце пути прямо на лысину, следом выкатывается шапка. Садится на задницу, хватается, обеими руками за голову, начинает раскачиваться и стонать: "Ой-бой!"
Его соратники, сгрудившиеся в небольшую отару, наблюдают этот экстравагантный спуск и его не слишком благополучное завершение с ужасом и почти священным трепетом - похоже, среди них он самый большой начальник. При этом никому даже и в голову не приходит броситься на помощь. Все застыли в позах, выражающих крайнее опупение.
Между тем, с соседней стоянки начинает выруливать другая "тушка" и, разворачиваясь, поддаёт газу, дунув прямо в направлении этой "скульптурной группы". С голов "раисов" слетают шляпы и шапки и начинают и катиться наискосок через рулёжку, в сторону покрытой травой и кустарником полосы земли между перроном и ВПП. Стадо тут же забывает про пострадавшего, синхронно разворачивается и бросается в погоню за сбежавшими головными уборами. Сцена достойная Феллини: впреди вприпрыжку катятся шляпы и шапки, за ними, пыхтя, отдуваясь и обнимая портфели, галопом несутся пузатые лысые "раисы". Следом бежит дежурная по посадке, размахивая руками и что-то крича. Её криков не слышно из за рёва движков. От трапа следом за своей шапкой на четвереньках ползёт тот самый пострадавший. Ну, и для полноты картины, немного за кадром - на подгибающихся от хохота коленях, держась за животы, корчатся в судорогах "зрители" - два технаря, траповщик и водитель автобуса...

(Отредактировано автором: 08 Апреля, 2006 - 00:50:32)

Нуэто байка не моя, да и не совсем авиатехническая, но действительно хорошая, посему помещаю её по просьбе трудящихся ;) :

"...Дело было на одном из учебных аэродромов, на котором проходило летную практику (проще говоря, первоначальное обучение) очередное поколение курсантов одного из авиационных училищ. Надо сказать, что процесс обучения курсантов летному делу - процесс творческий, при этом невероятно яркий, изобилующий невероятными приколами, основанными на неимоверной серьезности процесса, с одной стороны, и неисчерпаемым источником анекдотических ситуаций, с другой.
Так вот, даже если курсант на земле подготовлен на "пять", - в воздухе (первое время, естессно) это все равно двоечник, ибо воздушная обстановка диктует свои законы. Задача инструктора - сократить до минимума время, потребное на то, чтобы курсант преодолел "эффект опупения" и начал более-менее внятно в полете соображать.
Короче, история вот какая. Одному (весьма темпераментному) инструктору попался в группу курсантик очень ближнего (по нынешним меркам, зарубежья), весьма тормознуто воспринимающий летную науку. При этом инструктор, недавно пришедший из истребителей и преподававший первый год, сам еще не обвыкся в кабине нового для него самолета (что в принципе, для нормального летуна не проблема, настоящий летчик все равно делает свою работу в конечном итоге правильно - инстинкт, наверно). Так вот, этот день явно был "не его", "тормозящий" курсант явно вывел его из себя, за лексикой он, по обыкновению, не следил, и при этом постоянно путал на штурвале кнопки. Надо сказать, что в самолете на штурвале у летчиков имеется рядом две кнопки: одна для радиосвязи с Руководителем полетов - РП (и со всеми остальными тоже), а вторая - для разговоров внутри экипажа, называется СПУ - самолетное переговорное устройство. Все, что говорится в кабине, - слышно только экипажу, а прочая говорильня типа "разрешите взлет", "к первому 300" и т.д. - слышат все, у кого включена радиостанция и установлена данная частота. Плюс к этому на стартовой площадке, где, по обыкновению, курят, ожидая своей очереди, курсанты, инструкторы, обслуга и прочий аэродромный народ, установлен громкоговоритель а-ля "в бой идут одни старики", чтобы, так сказать, атмосфера ощущалась, плюс на столе (а также в машине) у командира полка такой же, а также у оперативного дежурного, у диспетчера авиаузла, у начальника связи, у группы объективного контроля, у черта лысого, и т.д. и т.п., не считая тех, кто также в это время на своих бортах бороздит просторы великого и могучего воздушного океана.
Так вот, уж не знаю, чего там у них в полете происходило, но мы, сидящие на стартовой площадке, слышали это так (почти дословно):
Руководитель полетов (РП): - 645-й, заход на посадку разрешаю.
Курсант (К) - 645-й, понял, выполняю.
Инструктор (И) - "твою мать, разворот вправо, а не влево, совсем, что-ли, охренел? Завтра, мля, ты у меня попрыгаешь на разборе".
РП: - 645-й, не путайте кнопки!
И: - Прощенья просим.
К: - 645-й, на четвертом.
РП: - Выполняйте
И: - Ты шасси выпустил, мухтар ты $б?№ый?
РП: - Не путайте кнопки!
И: - Вот бП%дь...
К: - 645-й к посадке готов
РП: - Посадку разрешаю
К: - Понял
И: - Кто понял? Это ты понял? Куда ты х#*ч%шь, $# твою мать, полоса вон где!!! За высотой смотри, мля, убьешь всех к *@#ной матери!!!
РП: 645-й, не путайте кнопки, сколько можно?!
И: - ...
Тут уж или РП отчаялся, наставлять "шефа" на путь истинный, то ли "прочувствовал" кайф ситуации, короче, больше ему не мешает (посадка все-таки), и все мы, млея от восторга, глядя на приземлившийся и рулящий снова на взлет борт, вперемежку с докладами других экипажей слушаем дальше:
И: - Где ты взялся на мою голову, братское твое чувырло, #@ядь! Только попробуй мне, как в тот раз, после взлета вместо уборки шасси движки убрать на малый газ, я тебя кончу, е-кэ-лэ-мэ-нэ!
... Аэродром умирает от смеха...
И: - Мама ты моя, ну куда ты прешь на полосу без доклада?! Запрашивай, раз@#$#@и твою мать!
К: - 645-й, исполнительный
РП (со вздохом): - Разрешаю.
И: - Сил моих больше нет! Ну, только попробуй, учуди сейчас чего, я тебя к бабе твоей хер отпущу завтра, будешь у меня Руководство по ночам зубрить, пока не кончишь...
К: - 645-й, к взлету готов.
РП: - 645-й, взлет разрешаю.
... Аэродром затаил дыхание... Борт как-то с трудом отрывается от земли и, словно нехотя набирая высоту, скрывается за деревьями. Несколько секунд тишины...
РП: - 645-й, чего-то вы низковато ушли...
Пауза... И обвал:
И: - @б твою мать, пехота WбаПая, ни на секунду отвлечься нельзя!
Надо же, мля, БЕЗ ЗАКРЫЛКОВ взлетели. ХОРОШО ЕЩЕ, НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ!!!
...Занавес..."